Как я провел лето. № 1. Вентилятор

[sapropel]

«Как я провел лето». Выпуск 1.
Фэндом: Gintama
Автор: Сапропель
Название: Вентилятор
Пейринг: Гинтоки/Таидзо или Таидзо/Гинтоки
Рейтинг: НЦ.
Отказ: не мои. Куплю «всей кучей». Возможен бартер на чашку каркаде, бутылку кока-колы или польку-бабочку. Хентай и пепси не предлагать.
Ворнинг: серьезный Гинтоки и робкий мадао, то есть без ООС’а не обошлось. Вдохновлялась шестнадцатой серией, так что спойлер, наверное. Ну и жанр смотрите. Не вычитано. UPD. Обстановка теперь уже не соответствует канону. АУ.
Жанр: два потных мужика имеют друг друга в пыльной квартире. Так что ПВП. Наверное.
Содержание: а оно здесь есть?

В небольшой квартире полумрак и прохлада – окна открыты, но завешены плотными шторами. За ними потеет и ворочается летний Эдо. Ритмично взрыкивает вентилятор, «старичку» уже десять лет в обед, и шумит он столько же.
Гинтоки ковыряется в носу, разглядывая фотографии на стене, трогает пыль на рамках, фланирует в одних штанах между комнатой и кухней, медленно, как пассажирский корабль, и возвращается с мокрой головой, капая на пыльный пол.
По-хорошему, стоило бы предложить гостю душ, но Таидзо занят: он торопливо расстилает футон, ставит в изголовье коробку с бумажными салфетками, приносит воду в большом стакане – одном на двоих (на случай, если кому-нибудь захочется пить), и, немного помявшись, кладет невзрачный синий тюбик рядом с салфетками так, будто старается его спрятать. Гинтоки мгновенно оказывается рядом, находит «клад» и вертит его в руках, разглядывая упаковку.
- «Гель для бритья». Ты бреешься? – удивляется Гинтоки.
- Эй, не подкалывай. Конечно, бреюсь. Иначе как бы мне удавалось привлекать красоток, - хорохорится Таидзо. Но бравада сдувается до жалкого лепета, потому что Гинтоки откручивает крышку и выдавливает каплю прозрачной жидкости на пальцы. Он выглядит неожиданно деловитым, как требовательный покупатель в магазине, и Таидзо закуривает вместо того, чтобы глотнуть водички и промочить горло. Гинтоки сидит, выпрямив спину, как во время церемонии, так, будто это самая естественная для него поза. И когда он сует в руки Таидзо гель, Таидзо принимает его обеими руками и едва сдерживается, чтобы не поклониться.
Гинтоки растирает слизь между пальцами, принюхивается:
- М-м, пахнет, как соленый ветер, как натянутые паруса, как морские приключения, как… как кусок чего-то целого.… Сойдет, в общем.
Таидзо давится табачным дымом, растирая окурок в пепельнице.
Гинтоки вытирает руку о штаны, тянется к Таидзо, и тот машинально двигается навстречу. Но Гинтоки вдруг останавливается, сурово смотрит на него, говорит:
- Это нам не понадобится, - и снимает с Таидзо очки. Таидзо пытается улыбнуться, но Гинтоки уже целует его. Жадно, требовательно, и Таидзо, совсем сбитый с толку, уступает.
Гинтоки держит его голову в жгучих ладонях, не пододвигается и не отпускает. Между их телами – неловкое расстояние, как у школьников во время первого «взрослого» танца. И Таидзо успевает подумать, что скоро у него затечет спина. И что от него наверняка пахнет табаком, и Гинтоки возможно неприятно.… И что, да, черт, надо было принять душ. Им обоим.… Но тут Гинтоки сокращает расстояние, и в бедро Таидзо упирается его член. У Таидзо вылетают все мысли, и холодит под ребрами.
Гинтоки незнакомо серьезно смотрит ему в глаза, и контраст между этим взглядом, и тем, как шустро двигается язык во рту Таидзо, так силен, что он закрывает глаза. Поддаваясь уверенным рукам, выгибается назад и подставляет горло. Гинтоки прекращает целовать его рот, чтобы тут же заняться шеей. Перед глазами Таидзо мелькают светлые пряди, и руки Гинтоки хозяйничают на его заднице. Таидзо чувствует, что сейчас свалится, пытается ухватиться за Гинтоки, но в руке оказывается забытый гель. Тюбик падает на пол незамеченным. Таидзо обнимает Гинтоки, и тот судорожно выдыхает ему в шею. У Таидзо трясутся руки, когда он тянется к ширинке Гинтоки, чтобы, наконец, вытряхнуть того из штанов. Но его останавливают, зажимая руки между телами.
- Подожди-ка, - шепчет Гиноки, щекоча шею, - лучше я сам.
Приятная тяжесть исчезает из-под рубашки Таидзо, и он чувствует себя оленем, попавшим в свет фар. Гинтоки встает, покачиваясь, и сдирает с себя штаны вместе с трусами. Нагота шокирует. Таидзо смотрит на его член. «Он везде светлый!» - почему-то удивляется Таидзо. Это нехитрое открытие продолжает крутиться в голове, пока Гинтоки раздевает его. Таидзо пытается помочь, но, похоже, только мешает, поэтому снова отдается на милость Гинтоки: поднимает руки, ноги, нагибается, позволяя стянуть с себя одежду. Таидзо чувствует себя марионеткой, и не может не признать, что ему это по душе. Но когда его укладывают на футон и внимательно смотрят, будто чего-то ждут, Таидзо теряется и не понимает, что сделать или сказать, чтобы это продолжилось. И уже начинает судорожно перебирать варианты, когда Гинтоки улыбается и прикусывает его сосок. Таидзо вскрикивает от неожиданности.
- Ты такой чувствительный, - ухмыляется Гинтоки, и облизывает свою ладонь.
- О-о, затк… - «…нись», хотел сказать Таидзо, но рука Гинтоки обхватывает его член, влажно и тесно, и Таидзо захлебывается воздухом. Гинтоки кусает его плечо, облизывает шею и снова целует в губы. Тогда Таидзо запускает пальцы в его волосы, жесткие и непослушные, совсем не такие, какими кажутся, и насаживается ртом на его язык. Двигает бедрами навстречу его руке. В каком-то знакомом ритме. Гинтоки отрывается от его рта и шепчет:
- Твой вентилятор задает темп.
Таидзо смеется и стонет, и впервые за все время не хочет думать ни о чем. Когда ты одинок долгое-долгое время, а потом к тебе прикасаются вот так, это очень-очень здорово. И Таидзо понимает, что он совсем не против побыть… снизу. Таидзо всхлипывает в потолок:
- Всё!.. Я…
И Гинтоки тут же отстраняется. Тяжелый член пульсирует, и Таидзо боится, что кончит только от движения воздуха. Он чувствует, что дрожит и никак не может перестать. Гинтоки нависает над ним, выдавливая смазку на ладонь, и Таидзо становится, мягко говоря, не по себе. Он лежит перед мужчиной, которого сам привел к себе домой, разложенный, с раздвинутыми ногами и готовится принять в себя его член. Таидзо чувствует себя как никогда беззащитным. Он разглядывает член Гинтоки, весьма приличных размеров, потом смотрит ему в глаза, чувствуя, что начинает паниковать:
- Подожди, я…
Но ему зажимают рот, прикасаются губами ко лбу и обмазывают член пахучей жидкостью. Гинтоки устраивается рядом и скользит рукой между своих ног. Но Таидзо не понимает, пока Гинтоки не улыбается:
- Сюрприз, - говорит он. – Подарок. Исключительно в нашем магазине. Только сегодня и только сейчас.
У Таидзо шумит в голове, когда он оказывается сверху распластанного Гинтоки, то опять превращается в неопытного мальчишку, который не знает, с чего начать… точнее, как продолжить. Таидзо прикасается к его члену, но слышит:
- Да трахни меня уже.
И когда Таидзо втискивается в него, Гинтоки стонет сквозь зубы и обхватывает его поясницу ногами, не давая отстраниться. Дергает бедрами, насаживаясь до основания, и коротко вскрикивает.
- Тебе же больно, - говорит Таидзо.
Гинтоки, все еще морщась, упрямо мотает головой:
- Хорошо… Продолжай.
И Таидзо продолжает, звонко шлепает бедрами, выбивая бессильные поскуливания и бесстыжие просьбы. Гинтоки мечется под ним, светлые волосы прилипли ко лбу и даже просто смотреть на него – жарко. Плечи и руки Таидзо саднят, и он знает, что потом обнаружит на них чертову дюжину царапин. Сейчас же не до них, потому что под Таидзо – Гинтоки. Он вскрикивает, стонет, и тянется к нему, облизывая припухшие губы. Таидзо прижимается к нему, позволяя ногтям впиться в спину, и бормочет:
- Как же ты… любишь… целоваться….
У Гинтоки зрачки в полрадужки и не понимающий взгляд, когда он кусает губы Таидзо, стонет в рот, облизывая всё, до чего может дотянуться. И Таидзо думает, что Гинтоки сейчас возьмет в рот и лезвие катаны, если ее поднести к его лицу. Таидзо проверяет, погладив его щеку, и пальцы тут же оказываются во рту Гинтоки. Он их сосет, зажмурившись, и Таидзо понимает, что не продержится и пяти минут даже под угрозой вечного одиночества. Поэтому сжимает член Гинтоки, и дрочит его. Гинтоки вскидывает бедра так, что Таидзо едва не вылетает из него, и, кончая, громко отрывисто вскрикивает.
Таидзо кончает следом, скрепя зубами. И даже зажмурившись, он видит еще не пришедшего в себя, оттраханного Гинтоки, со спутанными волосами, опухшими губами и перепачканного спермой…

Знойный Эдо притих, отрезанный от двоих шторками. В размеренное дыхание вмешивается бодрое пофыркивание.
- Ненавижу твой вентилятор, - говорит Гинтоки и зевает.
- Ты просто завидуешь, - улыбается Таидзо. Он пытается нащупать сигареты в изголовье, но вспоминает, что оставил их на кухонном столе. Вставать ему лень, поэтому он решается на маневр:
- Иди в душ первым, я потерплю. - Гинтоки кивает, и серебристые волосы щекочут Таидзо грудь. – На обратном пути захватишь с кухни сигареты? – И последний удар, жалобным голосом: - Не могу пошевелиться. Совсем заездил старика.
Гинтоки вздыхает, садится в одно движение и морщится:
- Для старика ты довольно крепок.
Гинтоки хромает в душ, и Таидзо медленно ложится ничком на постель, трется лицом и прикусывает влажную ткань, пахнущую их телами. И уже в полудреме видит их утреннюю встречу на выходе из прокуренного зала для патинко. Они молча глядят друг на друга, а потом, также не говоря ни слова, идут в парк. У них все-таки находится немного мелочи, и они разваливаются на скамейке, тянут из пакетиков жидкое клубничное мороженное.
В ушах Таидзо звенят колокольчики игровых автоматов, во рту – кислятина от розовой дряни. Он пытается подобрать тему для разговора, когда слышит:
- Жарко, скучно… Мне так скучно… Хасэгава-сан, отвези меня к морю, прохладной воде, где кричат белые чайки, где плавают прозрачные медузы, и пустые раковины хрустят под ногами… - Гинтоки продолжает говорить, но Таидзо не слышит его из-за звона в ушах. «Цикады или удар?» - гадает Таидзо, встряхивает головой и успевает уловить финал:
- …отвези меня за фиолетовый, прохладный горизонт.
Таидзо поворачивается на голос и видит, как на шею Гинтоки сползает капля пота, кадык дергается, и капля скатывается под одежду. Воздух перед глазами плывет от зноя, и Таидзо еле шевелит губами:
- Ты не перегрелся? У меня нет машины.
Гинтоки мигом подбирается, из расслабленного кошака превращается в стальную меху. И улыбается также натурально, как робот. Трансформация завершена. Гинтоки наклоняется к Таидзо и говорит:
- А ты меня так покатай. Без машины.
Глаза у него мутные, а в уголке рта присохло мороженное, неестественно-розовое, как дешевая помада. Таидзо бормочет, отводя взгляд (благо, в очках все равно не видно):
- Как? На горбу своем что ли?
Гинтоки смеется, вновь растекаясь по скамейке, сетует в выцветшее небо:
- Надо было учиться, пока мадмуазель Саиго предлагал. Был бы сейчас таким же обаятельным, и отбою от поклонников не было бы… Как и им от меня… А-а, что же такое: солнце пропекает дырку в голове, думать не могу, дышать нечем, двигаться лень, а желание потрахаться все равно не уходит, - и косит на Таидзо ярко-красным глазом.
От Таидзо ничего и не нужно, но он все равно кивает, лишь потом понимает, что этот жест согласия можно толковать двояко. И Таидзо нервно смеется. Гинтоки поднимается, бледно-черный на фоне раскаленного неба и говорит:
- К тебе. У меня – сломанный вентилятор и дети.



---------------------
З.Ы. Пора завязывать с таким стилем. Чувствую себя комментатором теннисного матча. %)